Юрасов осторожно выглянул: господин, все еще со шляпой в руках, стоял
в конце платформы и внимательно осматривал пробегающие вагоны, точно отсчитывая их; и в его толстых ногах, расставленных неловко, как попало, чувствовалась все та же растерянность и удивление.
Мы пошли записываться.
В конце платформы, рядом с пустынным, бездеятельным теперь управлением военного коменданта, было небольшое здание, где дежурные агенты производили запись. На стене, среди железнодорожных расписаний и тарифов, на видном месте висела телеграмма из Иркутска; в ней сообщалось, что «войска иркутского гарнизона перешли на сторону народа». Рядом висела социал-демократическая прокламация. Мы записались на завтра у дежурного агента, вежливо и толково дававшего объяснения на все наши вопросы.
Неточные совпадения
Она опять повернулась к Боброву и даже сделала рукой такое движение, как будто бы хотела прикоснуться к его руке. Они
в это время ходили взад и вперед по свободному
концу платформы.
На другой же день, по получении последней возможности отправить тело Даши, он впервые вышел очень рано из дома. Выхлопотав позволение вынуть гроб и перевезя его на железную дорогу, Долинский просидел сам целую ночь на пустом, отдаленном
конце длинной
платформы, где поставили черный сундук, зловещая фигура которого будила
в проходивших тяжелое чувство смерти и заставляла их бежать от этого странного багажа.
Или порой, перед вечером, мы отправлялись к
платформе железной дороги, находившейся
в конце прямой лиственничной аллейки, встречать следующий поезд.
Мне показалось, что
в голосе его слышится странное волнение. Молодая женщина кинула на него быстрый взгляд, брови ее сдвинулись, и несколько секунд она обдумывала что-то, чертя
концом зонтика по
платформе… Потом она подняла голову, посмотрела мне прямо
в лицо и сказала...
В это время подошел пассажирский поезд. Он на минуту остановился; темные фигуры вышли на другом
конце платформы и пошли куда-то
в темноту вдоль полотна. Поезд двинулся далее. Свет из окон полз по
платформе полосами. Какие-то китайские тени мелькали
в окнах, проносились и исчезали. Из вагонов третьего класса несся заглушённый шум, обрывки песен, гармония. За поездом осталась полоска отвратительного аммиачного запаха…
Несколько минут
в нерешимости он стоял на месте и потом вялою походкою шел на другой
конец платформы — без определенной цели.
Они сел и
в поезд. Дали третий звонок. Поезд свистнул и стал двигаться. Начальник станции, с толстым, бородатым лицом, что-то сердито кричал сторожу и указывал пальцем на
конец платформы. Там сидели и лежали среди узлов человек десять мужиков,
в лаптях и пыльных зипунах. Сторож, с злым лицом, подбежал к ним, что-то крикнул и вдруг, размахнув ногою, сильно ударил сапогом лежавшего на узле старика. Мужики испуганно вскочили и стали поспешно собирать узлы.
Из круга, небрежно раздвигая толпу, выходят двое: девушка
в белом и высокий юноша, почти такой же высокий, как Юрасов. Вдоль полусонных вагонов,
в конец дощатой
платформы, где сторожко насупился мрак, идут они красивые и как будто несут с собою частицу света: Юрасову положительно кажется, что девушка светится, — так бело ее платье, так черны брови на ее белом лице. С уверенностью человека, который хорошо танцует, Юрасов нагоняет идущих и спрашивает...
Посадкою
в вагоны здесь заведовало военное начальство. Наша депутация со списком отправилась к коменданту. Он жил тут же у
платформы,
в вагоне второго класса. Депутацию принял маленький, худенький офицер с серебряными штабс-капитанскими погонами, с маленькою головкою и взлохмаченными усиками. Депутация вручила ему список. С безмерным, величественным негодованием офицер отодвинул от себя список
концами пальцев.